А если Сущий есть?

Костюченко C.В.

(опыты мысли, как возможные предпосылки смены парадигмы научного познания, — некоторые наброски)
     Вопрос, как говорят, интересный. Если Сущего нет, то мы обладаем одной ориентацией, одним отношением к реальности, к самим себе. Если, все же, Сущий есть, то мы попадаем, вообще говоря, в совершенно иную, по сравнению с предыдущей, канву жизни. И, если Сущий есть, тут же имеет место так же интересный вопрос: а кто Он, Сущий, чтобы нам искать, жаждать… Его? Если Сущий — «что», то это — одна определенность. Если же к Сущему более уместно отнести «кто», то… то и здесь имеет место масса вариаций…
     В общем смысле наука — это познавательная деятельность, направленная на отыскание и выработку устойчиво закономерных, системно организованных и рационально обоснованных знаний. Всякую деятельность, имеющую эти черты, вполне правдоподобно можно признать научной, непременным моментом которой является поиск и стремление к Истине. Значительную долю пространства занимает здесь научно-теоретическое познание. (Это когда, грубо говоря, ничего, кроме головы и ручки с листком бумаги, не надо.) Дополняет научно-теоретическое познание научно-практическое (назову так) познание, — как его, в конечном итоге, источник, поверка и проверка, как критерий Истины или заблуждения.
     Существует и еще одна познавательная деятельность, отвечающая критериям научности, аскетическая — подвижническая — познавательная деятельность. Правда сказать, всякое научное познание предполагает подвиг в движении к Истине и без определенных ограничений от суеты сует не может состояться. Но здесь имеет место особый подвиг, где все силы человека, и духовные, и душевные, и телесные, мыслительные и практически деятельные, мобилизованы на одно устремление, на поиск искренне жаждуемой Истины. Одним из достижений науки аскетики является утверждение, что без непрерывного изменения мышления и сознания (согласно Истине), которому непременно сопутствует и практическая деятельность, «сущности вещей» не познать. В этом порыве к Истине изменяются и образ (форма) сознания, и вид практической деятельности, и их соотношение, их целостный союз. Этот порыв к Истине открывает, этому порыву к Истине открываются другие реалии, в какой-то степени не ведомые ни научно-теоретическому, ни научно-практическому познаниям. Однако, данные «другие» реалии неведомы им лишь отчасти, и, одновременно, тесно связаны с теми реалиями, с которыми они привыкли иметь дело.
     Особое место в науке аскетике занимает православная аскетика: лишь она предметом своих исследований имеет именно и только сам Источник Истины. Другие виды аскетики не имеют в себе такого критического отношения к самое Источнику Истины.
     Из опытов познания православного подвижничества утверждается: Сущий есть Живой Деятель, абсолютно уникальная идентичность Самому Себе, обладающее волей чистейшее наименованное Живое Бытие, Живая Реальность, самопричинная, самоначальная, самосодержащая, самоцельная, обладающая полнотой и безначальной завершенностью, самодостаточная и самобусловленная, сущностно открытая… Сущий есть личностное Я. Это познается только в единственном, уникальном и самодостаточном опыте познания (существо которого не дрейфует во времени и всегда одно и то же): в бытийной встрече человеческого я с Я Сущего. Данная бытийная встреча, как опыт познания, не есть опыт научно-теоретического познания, если хотите, первый превосходит второго по «континуумальной мощности» (если я корректно выражаюсь, и если этим выражением можно попытаться словесно зафиксировать реальное различие). Вместе с тем эти столь различные опыты нетривиально связаны между собой…
     Если это так, если принять реальность встречи или иметь уже в себе убедительное доказательство ее несомненной реальности, то для научно-теоретического познания вырисовываются определенные граниченные условия. Некоторые из них.
     Форма научно-теоретического познания не есть наивысшая форма познания, поэтому все его достижения есть только модели реальности. Такие монстры, как, например, всеобщее и абсолютное, пространство и время… лишь отчасти способны передать реальное устройство реальности, отнесенной к их же епархии. В научный обиход необходимо ввести категорию «лицо» («я»), как хорошего претендента на представление посредством категории реального и первичного кирпичика реальности, вернее — категорию «относящиеся лица». Затем следует категориальное образование «целое», как индивидуально идентифицируемое, единое, внутри себя тотальное и, одновременно, становящееся сложное образование… И, в этой связи, необходимо произвести «нетривиальную лакировку» между вышеотмеченными категориальными монстрами и категориями лицо и целое. После такого «хода короля и ладьи» вся научно-теоретическая партия приобретает другой характер, начинает жить в другой концептуальной парадигме, посредством которой она способна сделать значительный шаг в стремлении к жаждуемой Истине.
     Очень сложен и деликатен вопрос Истины в научно-теоретическом познании, и в историческом плане, и по отношению к отдельному человеку. Еще более деликатен он в аскетическом познании. Как уже говорилось, только православная аскетика ставит вопрос об Источнике познания Сущего, именно как Сущего, и имеет на него ответ: Сущий познается только как «Именованное Бытие» Иисус Христос. Один у нас Учитель!
     Так ли это? Если это так, то тогда, действительно, и «Сущего» нет, поскольку реальное познание Его превосходит всякие имена, в том числе и категориальные.
     Так ли это для нынешнего научно-теоретического познания, самого по себе? Скорее всего — не так. Для него Сущего православной аскетики нет, и не только для него. Но как относится честное научно-теоретическое познание к исключениям? Если оно действительно честное, то — очень внимательно!
     Так есть ли Сущий?