СКАЗКА об ИВАНЕ ВТОРОМ, ВАСИЛИСЕ ПРЕКРАСНОЙ,
ЛЕШЕМ, КОЩЕЕ БЕССМЕРТНОМ, БАБЕ-ЯГЕ и КИКИМОРЕ.
(без купюр)
.................................
Сказка новая близка,
Да начнём издалека:
Не пришлось скучать Марфушке-
Родила она сынка!
Хоть Иван и помнил срок
(Сосчитать по пальцам смог),
Родился наследник скоро -
Через месяцев с пяток.
Был Иван чудак и сам,
Но дивился чудесам-
Рос царевич слишком быстро,
Не по дням, а по часам.
Впрочем, Ваня не робел:
Сын родился статен, бел.
Крыльев нет, хвоста не видно –
Сам намедни подглядел!
Может встать и может сесть,
Руки есть и ноги есть,
Голова – и та на месте.
Что ж к Марфушке в душу лезть?
Вот и Ваня стал отцом,
Не ударил в грязь лицом.
Так и вьётся над младенцем,
Как пеструшка над яйцом!
Закатили пир горой.
И за карточной игрой
Объявила всем Марфушка:
Звать сынка – Иван Второй!
Ваня выпил, закусил,
Сморщил лоб, что было сил,
Почесал слегка макушку
И… согласье объявил.
Спрячь ухмылочку у рта,
Коль не понял ни черта-
Вырастал Иван Иваныч
Богатырь, не нам чета!
Вырос Ваня в пару зим
Местом всех быстрей одним,
Лишь усядется на лавку –
Лавка ломится под ним!
Был росточком он не мал,
И в плечах не отставал,
Как до ветру припирало –
В сенцах напрочь застревал.
Силы было у мальца -
Гнул оглобли в два кольца!
И умом своим нескладным
Шибко радовал отца.
Лук натянет, голова,
Так, что в пальцах синева -
Лук разломится на части,
В клочья рвётся тетива.
Коли меч возьмёт в руку,
Да ударит по суку –
Меч, как дерево сухое,
Разлетится по куску.
Обопрётся на копьё
Ваня, горюшко моё –
Как былинка, гнётся палка,
Хрусть, и нет уже её!
Сивка, выпятив бока,
Громко ржал на дурака.
С ним Ванюша сладил быстро,
Приручил в момент к рукам.
Взяв оглоблю в две руки,
Как умеют дураки,
Грохнул оземь, что есть мочи-
Чуть не треснули портки!
Конь, от страха сам не свой,
Напрудил ручей большой.
Ваня взял его в охапку
И отнёс на водопой.
Уважал Ванюша труд,
Что спереть – его зовут...
Скоро сказка говорится,
Да дела не так идут.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Сколько минуло деньков,
Все назвать – не хватит слов.
Поумнел слегка Ванюша,
Стал умней всех дураков.
В те поры (старух спроси)
Кризис буйствовал в Руси.
Раки – гривенник за кучку,
По копейке - караси!
Брюхо просит есть и пить,
Токмо не на что купить,
А заморского отрепья –
Шагу некуда ступить.
Две копейки за портки!
Только брать их не с руки -
Тянет (страшно и подумать)
Пять целковых кадь муки…
В город прут лишь дураки.
Прихвативши сундуки,
Жил Иван с семьёй на даче -
Во дворце-то не с руки.
Но не грызть же кирпичи!
Ваня-старый слез с печи
И послал сынка… подальше,
Добывать себе харчи.
Заглянув в кошель пустой,
Пошептавшись сам с собой,
На коня и на доспехи
Выдал сыну «золотой».
В мир спровадивши сынка,
Дал Марфушке два пинка,
И опять залез на печку,
Греть геройские бока.
«Вот бы мне, старуха-мать,
Меч по-новой отковать!
Кажут, нечисть по болотам
Всюду балует опять.
Токмо лапти шибко жмут!
Знать Руси, Марфуш, капут...».
Скоро сказка говорится,
Да дела не так идут.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
В бронированном чепце,
С гордой миной на лице,
Мчится по полю наездник
На могучем жеребце.
Натянув узду во мгле,
Крепко держится в седле.
Под его широким задом
Приседает конь к земле.
С виду – писаный герой,
Плечи выгнулись горой!
Вы, конечно, догадались –
Это Ваня наш Второй.
Крутит в воздухе мечом,
Всё Ванюше нипочём -
Как былинку, держит пику,
Лук висит через плечо.
На груди стальная бронь,
За спиной бренчит гармонь,
А под ним грохочет в латах
Бурка - верный пегий конь.
Мчит Ванюша во всю прыть,
Как бы Ване не забыть -
Скачет он вторые сутки,
Хочет подвиг совершить!
Мнит сыскать большу суму
И невесту в терему.
На родителя похожим
Стать не терпится ему.
Бьёт коня ногою в пуд,
Тычет пикой там и тут...
Скоро сказка говорится,
Да дела не так идут.
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
У коня быстра нога…
Только злющая Яга
Да Кикимора-злодейка
Строют козни для врага.
Прихватив бензопилу,
Вниз обрушили скалу.
А Ванюше горя мало –
Крошит камень, как золу!
У коня быстра нога...
Призадумалась Яга
Да Кикимора-злодейка:
Как осилить им врага?
Посреди кипучих вод
У моста подгрызли свод.
А Ванюше горя мало –
Переехал речку вброд!
У коня быстра нога…
Чешет за ухом Яга:
«Ах, Кикимора-злодейка,
Как же нам сгубить врага?».
Развели большой огонь -
Дым кромешный, смрад и вонь.
А Ванюше горя мало,
Он ещё достал гармонь!
Хоть и тяжко дышит грудь,
Продолжает дальше путь,
Давит кнопки на гармони,
Не даёт коню свернуть.
А коня быстра нога…
Смачно сплюнула Яга,
Зло Кикимора ругнулась:
«Не осилить нам врага!».
Обе в шишках, синяках,
С чёрной сажей на руках,
Все промокшие и злые,
Потерпели полный крах.
"Ну, Иван, живи пока -
Уж Кощей намнёт бока!",
И пошли играть в картишки,
В «подкидного дурака».
Кончил Ваня песни петь,
Снова всыпал Бурке плеть...
Скоро сказка говорится,
Как делам за ней поспеть?
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Ветер треплет облака,
Небо хмурится слегка,
Коршун вьётся за спиною,
Приотстал чуть-чуть пока.
Призадумался Иван:
Вспомнил мягкий свой диван,
Девок ласковых дворовых,
Да любимый барабан…
Только поздно отступать,
Не сыскать дороги вспять-
Надо подлого Кощея
В царстве сказочном искать.
Лес всё гуще, всё мрачней,
Не видать нигде огней.
Глянул – ветка при дороге,
Леший вертится на ней:
"Что забыл в лесу, герой,
Ищешь замок ты с горой?
Хочешь подлого Кощея
Наказать за норов злой?
Так и быть, скажу, малец,
Как сыскать тебе ларец,
Чтоб поганому Кощею
Поскорей пришёл конец!
Он, негодник-либерал,
Лучший дуб к рукам прибрал,
Свой сундук на ём подвесил
И цепями приковал.
В том сундучище-ларце
Утка дрыхнет на яйце,
А в яйце лежит иголка,
С бичевою на конце.
Той бичевке сносу нет,
В ней и кроется секрет:
Коль порвать её на части –
Вмиг Кощей покинет свет!".
Ваня, хоть умишком мал,
Речь старательно внимал,
Но, кивая головою,
Ни черта не понимал.
Только леший влез на сук,
Осенило Ваню вдруг:
"Коль бичевке нету сносу-
Натяну её на лук!".
А дедок слегка икнул,
С ветки вниз баул стянул,
Из дупла достал стаканы-
И Ванюше подмигнул…
Вмазав с Лешим по второй,
Путь продолжил наш герой,
И к полудню очутился
Пред Кощеевой горой.
Вон он дуб. И замок тут.
Всё на месте. Вери гут!
Складно сказка говорится.
И дела кой-как идут…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Вдоль горы крутой подъём,
Сто охранников на ём.
Не трудившись с пересчётом,
Ваня всех проткнул копьём!
Сей створивши винегрет,
Бравый Ваня (спору нет),
Сняв Кощееву охрану,
Держит сам с собой совет.
«Прежде, чем дубок свернуть
И бечёвку умыкнуть,
Хоть одним глазком, украдкой,
На Кощея б мне взглянуть.
Тянет в гору, нету сил,
Видно, плохо закусил!
Да ещё про Василису
Леший чтой-то говорил.
Мол, красива и умна,
Хоть не шибко и стройна,
Есть, за что и подержаться.
Чем для Вани не жена?».
И при мудрых сих речах
Ваня, с Буркой на плечах,
Ввысь взбираясь, супостата
Кроет матом вгорячах.
"В небеса, такую мать,
На себе коня тягать!
Чтоб ты сгинул, хрыч бессмертный,
Ожил вновь и сдох опять…".
А Кощей уж тут как тут,
Объявился в пять минут.
И шипит, мерцая оком:
"Ну, Иван, тебе капут!
Не от шибкого ума
Ввысь вознёс я терема –
Смерть спины твоей могучей
Опасается сама".
И швыряет, гомоня,
Глыбу крепче, чем броня-
Ваня даже увернуться
Не успел из-под коня!
Кувыркнулся наш герой,
Бурку пестуя ногой,
Мощной задницей с размаху
Оземь бряк – и дух долой!
Выбыл Ваня из игры,
Задом рухнувши с горы,
А Кощей пирует в замке,
Расслабляясь до поры.
Третий день, лакая муть,
Веселится, вражья суть,
Шоколадную медальку
Нацепил себе на грудь!
К Василисе приставал,
Нежно гладил и ласкал.
Но словил в ответ пилюлю,
Схлопотал под глаз фингал.
На четвёртый день поник -
Спать улёгся, озорник…
Славно сказка начиналась,
Да дела зашли в тупик.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Всем читателям – привет!
Признаюсь, «базара» нет:
Без Ванюши-шалопая
Малость скучен белый свет.
Получил я ноту ТАСС:
«Почему «накрылся» сказ?»,
И подумал – может вправду
Отодвинуть медный таз.
Был мордастый наш герой
Статен, бел, хорош собой…
Так чего ж его бросать-то
Под Кащеевой горой.
Что ж, засучим вновь штаны,
Нашей нету в том вины -
Кризис есть и у поэтов,
А не только у страны!
Разогнали мы тоску,
Приняв кружечку кваску,
Тормознули чуть Ванюшу,
А теперь дадим «газку»…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
С той поры прошло деньков,
Всех назвать – не хватит слов.
Пролежал в пыли Ванюша
Полных сорок сороков.
Вот очухался Иван,
Смотрит, будто бы не пьян:
Выплывает из тумана
Лик девичий, стройный стан…
Мыслит Ваня: «Мать т-твою,
Я в аду или в раю?
Впрочем, мне теперь всё это
Ровным счётом – по …!».
Чтой-то брызжет на него -
Слёзы, дождик иль чего?
Плачет дева над Ванюшей
И качает головой.
«Что-то, чёрт, со мной не то,
Ты - шахидка али кто?
Перебрал вчера я малость.
Ты, наверно, конь в пальто!
Славно я вздремнул чуток,
Да проспал немалый срок.
Дай хлебнуть, краса-девица
Самогоночки глоток».
«Спать, Иван, тебе века,
Отлежал бы все бока,
Не живая бы водица,
Да не добрая б рука!
Леший, дед мой, всё прознал,
Мне живой водицы дал,
Чтоб тебя я оживила -
Больно крепко ты упал».
«Век пред Лешим я в долгу.
Горе нашему врагу!
Капни малость на конягу,
Я ж без Бурки не могу.
Мне б его, шалаву, вздуть -
В битве дрогнул, вражья суть:
Им прикрылся от Кощея,
Он меня – копытом в грудь!
Ладно, Бурка, не робей,
Что не выдам отрубей,
Лучше в лес неси скорее –
Ларь искать, чтоб сдох Кощей!».
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Вот летят они вдвоём,
Бурка вскачь, Иван на ём.
И в потёмках прискакали
К дубу вещему с ларём.
Прямо с ходу взял Иван
Дуб могучий на таран.
Лоб целёхонек остался,
Дубу крен великий дан!
Всё вокруг светло, как днём,
Светит Ваня «фонарём».
Дуб толкает, что есть мочи,
Упирается плечом.
Оземь брякнулся сундук,
Из него вспорхнула вдруг
С золотым яйцом под мышкой
Утка в небо. Он – за лук!
Птица скрылась в облаках,
Да Ивану что за страх -
Полетели пух да перья,
И яйцо уже в руках.
Пальцы крепки, как тиски,
Сжал яйцо – оно в куски.
В ём – игла, а в той - бечевка.
Ну, Кощей, реви с тоски!
Но и Ваня огорчён-
Потерпел в бою урон.
Лук сломал, порвал бечевку
При стрельбе по утке он.
Зря в оружии изъян,
Пригорюнился Иван…
С дуба сук срубает крепкий,
Гнёт в дугу, как мощный кран.
«Ну, такой-то не сломать,
И бечёвочка под стать!
Прострелю насквозь Кощея,
Как гуся, едрёна мать…».
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Шпоры Ванины остры,
Колют бок, как топоры!
Тормозит копытом Бурка
У Кощеевой горы.
Только Ваня не спешит,
Наш Иван не лыком шит,
Глаз прищурил, пригляделся:
Наверху скала дрожит!
Не имел Кощей талант,
Был в бою большой педант,
Применить решил повторно
Изначальный вариант.
Видя – план не удался,
Ваня смехом залился:
«Выходи, злодей, сразимся,
Испарится хитрость вся!».
Спорить с ним Кощей не стал,
Показался между скал:
«Бог, Иван, ума прибавил,
Аль шпиёнов подослал?».
«Ну, шпиёнов, видит бог,
У мене полно, как блох!
Бог в накладе не оставит,
Ежли сам не будешь плох».
Тут сердиться стал Кощей,
Много высказал вещей
В адрес бедного Ивана,
Надавал ему "лещей"!
Ваня тоже стал сердит:
Исподлобья вверх глядит,
Грозно супится на гору,
Взглядом скалы бороздит.
Тут вскричал Кощей: "Атас!",
Камень выхватил и – р-раз,
Размахнувшись, что есть силы,
Запустил Ивану в глаз.
Но Иван не ловит блох,
Не застать его врасплох -
От снаряда, как от мухи,
Отмахнулся: "Чтоб ты сдох!".
Сам достал огромный лук,
Наложил стрелу на сук,
Натянул, что было силы -
Аж замлели пальцы рук!
А Кощей затрясся весь,
Нету сил ни лечь, ни сесть,
Лишь таращится на Ваню,
Словно хочет с луком съесть.
Будто в горного орла,
В грудь Кощею бьёт стрела
И выходит под лопаткой -
Чуть насквозь не проняла!
А Кощею – хоть бы хны!
Почесал промеж спины,
Потянулся, отряхнулся –
Лишь царапины видны.
Ближе к Ване подошёл
И глядит нехорошо:
«А скажи-ка мне, Ванюша,
Где ты лук такой нашёл?
Коль секреты завелись,
Так со мною поделись:
От какой такой хворобы
Руки-ноги отнялись?».
Ваня - бац в ответ мечом,
А Кощею нипочём!
Меч рассыпался на части,
Только тот повёл плечом.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Мыслит Ваня: «Как тут быть,
Как злодея победить,
Может, стойкому Кощею
Тыл попробовать пробить?».
Подгоняемый копьём,
Взял Кощей крутой подъём
В три прыжка, ругая Ваню
За тактический приём.
Вдруг опомнясь, старый лгун,
Подмигнувши, как шалун,
Запустил с размаху в Ваню
Подвернувшийся валун.
Получивши в лоб "сурприз",
Кувыркнулся Ваня вниз,
Но запутался в бечёвке
И над пропастью повис.
Глянул вверх: Кощей-изгой,
Изогнувши бровь дугой,
Лук пытается Ванюшин
Сбить железною ногой.
Тут Иван и сам понял:
Лук в расщелине застрял,
А в руках – конец бечёвки,
Что намедни с дуба снял.
Сбросил Ваня в пропасть бронь,
Вслед за ней летит гармонь.
А Кощей смеётся сверху:
«Сапоги хотя б не тронь»!
Смерть Иванова близка,
Всё слабей его рука…
Вспомнил Лешего с Русалкой,
Вспомнил Бурку-дурака.
Затекла вконец ладонь,
Вспомнил Ваня про гармонь:
«Хоть, Кощей, пляши до ночи,
Но гармонь мою не тронь!».
«Падай, Ванька, без помех,
О музыке думать грех -
И гармонь твоя, и баба
Мне достались для утех!».
Осерчал вконец Иван,
Вспомнил вдруг девичий стан
И другия причиндалы:
«Ну, погодь же, истукан!
Врёшь – шалишь, едрёна вошь,
Нас наскоком не возьмёшь!".
И в штанах своих порывшись,
Достаёт огромный нож.
Тяжела с ножом рука,
До бечёвки – два вершка…
А Кощей, как лист, затрясся,
Чует, смерть его близка!
Побледнел, готов упасть-
Что за глупая напасть?
Не поймёт, какою силой
У него отняли власть.
Гаркнул Ваня, что есть сил,
Чуть язык не прикусил:
«Принимай, злодей, отставку –
Я ж добром тебя просил!».
Увидав внизу большой
Выступ в нише под скалой,
Он бечёвку режет смело
Недрожащею рукой.
Только нить оборвалась,
Он, за выступ ухватясь,
Как паук, повис на пальцах,
Чертыхаясь и бранясь.
В небе молния зажглась,
Где-то бомба взорвалась,
Грянул гром – и у Кощея
Жизнь навек оборвалась!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Трепыхаясь налегке,
Виснет Ваня на руке,
Вдруг сквозь ругань различает
Громкий топот вдалеке.
Ай, да Бурка! Ну, дела -
Помощь вовремя пришла!
Бьёт копытом, рвёт зубами
Расписные удила.
План у Бурки очень прост:
Со скалы он свесит хвост,
Ваня вцепится зубами –
Хвост подымется, как мост.
Совесть Буркина чиста.
Операция проста…
Ваня вылез - и у Бурки
Треть осталась от хвоста!
Впрочем, что коня винить -
Показал в дороге прыть,
И тюремные засовы
Помогал копытом сбить.
Всех Иван освободил,
Всех страдальцев наградил,
Сапоги – и те в запале
Босым узникам ссудил.
Всё Кощеево добро -
Злато, евро, серебро -
Разом вытряхнул из сейфов,
Все поставив на «ребро».
Вот и девица-краса,
Толщиной в бревно коса.
Плачет, горько причитает -
В полкило одна слеза!
На плечах – с полтонны бус,
Груди – кажная в арбуз,
Стан величествен, как замок.
У Кощея тонкий вкус!
Был Ванюша поражён
Столь прекрасною из жён:
«Старый пень не зря ругался,
Лез недаром на рожон.
Вправду баба хороша-
Широка, видать, душа,
Да и прочее не хуже.
Сразу видно – не лапша!».
«Ах, Кощей, какой стервец,
Всю извёл меня, подлец!
Вам, Ванюша, на поруки
Отдаюся наконец».
И проворней топора,
С криком радостным "Ура!"
Ване кинулась в объятья,
Словно рухнула гора.
Не успевши и вздохнуть,
Принял вес Иван на грудь.
И взвалил скорей на Бурку-
Тот не в силах был взбрыкнуть!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
По дворцу бродя, Иван,
Заглянувши под диван,
Обнаружил схрон Кощея –
Со взрывчаткой чемодан.
Обложив сухой корой
Динамит, весьма сырой,
Всё Кощеево хозяйство
Подорвал, как есть, с горой.
Против буйного огня
Меры загодя принял,
Оттащивши вёрст за сорок
И невесту, и коня.
Закопчённый, весь в чаду,
Натянув, что сил узду,
Тянет к Лешему Ванюша
Неподъёмную …жену.
Вот и Лешего изба-
Мхом заросшая скоба.
Упирается в коренья
Проржавевшая труба.
И хозяин на пеньке
Прикорнул невдалеке-
Прислонившись к корневищу,
Дремлет, спрятавшись в теньке.
Бурка вдруг, что сил, взбрыкнул,
Леший, выглянув, икнул,
Диво дивное увидел
И на ветку сиганул.
Был дедок навеселе,
Бражки выкушав в селе.
Ну, а тут трусы и платья
Развеваются во мгле!
Ваня тоже увидал,
То, о чём давно мечтал,
Но, скрывая восхищенье,
Бурку лаптем наподдал.
Леший с ветки соскочил,
Разом чудо отмочил -
Из пустой бутылки Ване
Лихо стопочку налил.
Пить бы Ване не с руки,
Лучше б выстирать портки,
Ну да с Лешим не поспоришь-
Шнапс, русалки, шашлыки…
Хоть идти давно пора,
Ситуация стара:
Обнявшись, Ванюша с Лешим
Просидели до утра!
Путь обратный грозен, крут,
Приключенья Ваню ждут.
Скоро сказка говорится,
Да дела не так идут…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Чутко слушает Яга,
Хоть и на ухо туга.
Зрит Кикимора кривая –
Не прошляпить бы врага!
По науке боевой,
Арьергард вступает в бой,
Коль свалил Иван Кощея
Вместе с замком и с горой.
Вот шагает караван:
Впереди, бранясь, Иван,
Вслед за ним, брыкаясь, Бурка,
Вкруг него – прекрасный стан!
Арьергард Кощеев рад:
Рядом с тропкой в аккурат
Преглубокое ущелье
И огромный водопад.
Вмиг Кикимора с Ягой
Размотали трос стальной,
Натянули над тропинкой
И укрылись за горой.
Ваня трос ногой порвал
И рассеянно сказал:
Паутина над ущельем,
Кто ж прядёт промежду скал?
Вот чугунная нога!
Снова думают Яга
И Кикимора-злодейка –
Как вконец сгубить врага?
Подмешавши в водопад
Быстродействующий яд,
Отошли себе в сторонку,
Ухмыляются, стоят!
Бурка выпил с комара,
Ваня выдул два ведра.
Василисе пить мешала
Нависавшая гора.
Ване челюсти свело,
"Холодна!" – сказал он зло.
Бурка долго брёл кустами -
От водицы пронесло…
Тут минута дорога!
Ступу вывезла Яга:
"Ну, Кикимора, держися –
Сгубим с воздуха врага!".
Ваня выпучил глаза:
"Это что за чудеса -
Двухголовый Змей Горыныч
Рассекает небеса!
Ступа, что ли, к нам летит,
Небо выхлопом коптит?"-
С-под руки взирает Ваня
На чудесный горный вид.
«Эй, Яга, поберегись –
Слишком круто взяла ввысь!
Не к поганому ль Кощею
Часом в гости собрались?
Вы намедни за бугром
Не слыхали дальний гром?-
Аккурат заместо горки
Там готов аэродром!".
Глядя сверху на врага,
Грозно хмурится Яга:
"Мы сумеем за Кощея
Обломать тебе рога!".
Заложив крутой вираж,
Бабка Ёжка впала в раж:
Хлоп метлой Ивана по лбу,
Чуть не вывалилась аж!
Ваня тоже не дурак,
На проделочки мастак -
Кулаком "погладил" снизу
Двум бабусям бензобак!
Поделом старухам злым -
Повалил из ступы дым!
Как на грех, огнетушитель
Оказался вдрызг пустым.
Ступа в воздухе зажглась,
В пропасть с воем понеслась,
И, ударившись о камни,
С экипажем взорвалась...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Тут пошли дела резвей:
Ваня спутнице своей
То подмигивал украдкой,
То бросал в неё репей.
Цель у путников проста,
Путь-дороженька чиста.
Бурка, впрочем, шёл кустами,
Задирая треть хвоста.
Долго ль, коротко ли шли
Из Кощеевой земли –
Подошли к родной деревне,
Задыхаяся в пыли.
Показался, наконец,
Покосившийся «дворец»!
На завалинке Ванюшу
Поджидают мать-отец.
Как увидели сынка,
Мять давай ему бока:
Ждали без году неделю-
И соскучились слегка.
"Где ж так долго пропадал,
Где невесту подгадал?
И в загранкомандировке
Денег много ль промотал?".
Ваня нёс какой-то бред:
Что Кощей - как взрывпакет,
Что Яга пробила гору,
И от Лешего – привет!
Что в лесу он дуб свалил,
Что яйцо он раздавил,
Но сапёрные работы
По науке проводил.
Хор кивающих голов,
Доктор ласково-суров:
«Отдохни, герой, с дороги –
Ясно всё без лишних слов!».
«Да послухайте меня,
Это ж вовсе не брехня-
Коль не верите Ванюше,
Так спросите у коня!
В первой битве до поры
С ним мы вышли из игры,
Фору дали мы Кощею,
Задом рухнувши с горы.
Вы б представить не могли-
Мы с конягой померли!
И лежим себе, скучаем
Бездыханные в пыли.
Худы были бы дела,
Если б помощь не пришла,
Нас русалка оживила -
Самогонкой облила…».
Но от Ваниных речей
Смех вокруг ещё бойчей:
«Точно - белая горячка,
Звать сюда ещё врачей!
Коль Кощея ты убил,
Столько подвигов свершил,
Что ж пришёл с пустой сумою-
Золотишка б прихватил!».
Тут Иван рукой махнул,
Лаптем землю ковырнул,
И, обиженно вздыхая,
Бурку в стойло потянул.
Напоив водой коня,
Сам с собою гомоня,
Завалился на полати
И проспал четыре дня!
Сладко спал, земля тряслась,
Вся округа собралась,
Мужики чесали спины:
"Не война ли началась?".
Пробудившись поутру,
Дал работу он нутру –
Слопал с хреном поросёнка
И рогаликов гору.
Заморивши червячка,
Смял на вертеле бычка,
И закончил завтрак квасом,
Поварёнку дав тычка.
Заглянувши за трубу,
Хлопнул вдруг себя по лбу:
"То ж на печке Василиса,
Надо свесть её к попу!".
Приняв стопочку на грудь,
Обвенчал их поп Пафнуть,
Бормоча под нос молитвы,
Чтобы свечку не задуть.
Окропив святой водой
Стан и плечи молодой,
Сорок раз перекрестился,
Прикрываясь бородой.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Разудалая родня,
Меж собою гомоня,
Закатила пир горою,
Веселясь четыре дня!
Был и я среди гостей:
Ел кулеш из новостей,
Запивал пустой брехнёю-
Не придумаешь простей.
Марфа (бог её прости),
Дабы трезвость соблюсти,
Новы веянья решила
До народа донести!
Вместо бражки (вот те раз!)
Сотворила в вёдрах квас,
А хмельное всё из бочек
Посливала в унитаз.
Гости силились понять:
«Отчего, едрёна мать,
На столах жратвы навалом,
А горилки не видать?».
Тыкнув вилкой в холодец,
Штоф достал Иван-отец,
Но от бдительной Марфушки
Получил тотчас в торец!
Гости только "му" да "му",
Разбрелись по одному:
«Коль спиртного нет в помине,
И закуска ни к чему…».
. . . . . . . . . .
Минул месяц. Вслед – другой.
Дни сплошною чередой
Побежали друг за другом,
Обрастая бородой.
И невестка, и свекровь
Стали жить одной семьёй,
Дрались честно на ухватах,
Разойдясь и хмуря бровь.
У невестки шире таз-
В перепалке всякий раз
Марфе чаще доставалось
Кочергой промежду глаз!
Ну, а что же мужики,
Что Иваны-дураки?-
На полатях травят байки,
Им браниться не с руки.
К той поре Иван-отец
Заложил в ломбард дворец,
Пропивая потихоньку
Всё приданое вконец…
Мыши в горенке снуют,
Старички внучонка ждут.
Скоро сказка говорится,
И дела кой-как идут.
Выйдет Ваня на крыльцо,
Стукнет пяткой о ….,
Заверяет: результаты
Скоро будут налицо!
Верь: такому молодцу
Врать, читатель, не к лицу.
Да и сказочка приплыла
К долгожданному концу. 
П.Михалёв
