Я ТРЕБУЮ, ЧТОБЫ В РОССИИ ЦЕРКОВЬ БЫЛА ОТ МЕНЯ ОТДЕЛЕНА…
24 АВГУСТА 2007 г. АЛЕКСАНДР РЫКЛИН

На уходящей неделе по-прежнему остро дискутировался вопрос о преподавании в наших общеобразовательных школах предмета под названием «Основы православной культуры». Патриарх Московский и всея Руси Алексий II, выступая перед участниками съезда православных законоучителей Екатеринбургской епархии, заявил, что главная задача церкви в этой области «создание концепции школы 21-го века как системы российского образования, основанной на традиционных ценностях нашего отечества».
Вот так – не больше и не меньше.
Надо сказать, что сегодня обвинения в игнорировании этих самых «традиционных ценностей» чаще всего звучат в адрес тех, кто заговорил об экспансии РПЦ и о следствии этой экспансии – клерикализации всего российского общества. Тут еще важно учитывать, что под «традиционными» иерархи церкви, разумеется, понимают православные ценности. «Ну а какие еще?, — вправе спросить среднестатистический обыватель, — слава Богу, в России живем. Вот тысячелетний юбилей крещения Руси отмечали. Тысяча лет – большой срок. Вполне достаточный для формирования традиций».
Ну так с этим, вроде, никто и не спорит. Вопрос только в том, как быть тем гражданам нашей страны, кто по разным причинам не готов ассоциировать себя с этими традициями. Тем более что толком их никто не описал. А хотелось бы, коль скоро, опираясь на них, мы собираемся возводить духовный базис нового российского общества. Неплохо бы учредить полномочную комиссию, в которую, например, могли бы войти представители государства, Общественной палаты, РПЦ, разумеется. И пусть она уже раз и навсегда решит, какие ценности являются традиционными для российского народа, а какие – нет. Как быть, например, с традицией русского бунта, которой, пожалуй, побольше лет, чем самой православной церкви… Или, скажем, добрая традиция чиновного стяжательства, посмею предположить, не менее древняя и почитаемая на Руси… Мы их отменяем? Или все же признаем сущностными и актуальными? Словом, есть вопросы. И пока они не решены, как-то сложно всерьез обсуждать детали и нюансы духовного возрождения нашего общества. Тем более непонятно, как такому возрождению может послужить преподавание в наших школах «Основ православной культуры»?     
Сразу оговорюсь: для меня проблема клерикализации российского образования вовсе не абстрактна – мой сын в этом году идет в седьмой класс, и, следовательно, вполне вероятно, в ближайшее время нашей семье придется решать вопрос об отношении к данному предмету. Причем в сугубо практической плоскости – ходить или не ходить на эти уроки. (Это в том случае, если возобладает тезис о добровольном изучении ОПК. В России, как мы знаем, уже есть вполне скандальный опыт обязательного преподавания данного предмета. Например, в Белгородской области.)
Наша семья не религиозна, но и воинствующими атеистами нас не назовешь. Мне с малых лет внушали, что если миллионы людей на нашей планете в течение многих веков верят в непорочное зачатие, то к этой вере надо относиться с уважением. Я и отношусь. Так вот, если моему сыну будут рассказывать в школе о той роли, которое сыграло христианство (в том числе и православие, разумеется) в истории человечества – другими словами, если этот курс будет культурологическим, а не религиозным, я двумя руками — за. Если, конечно, смогу убедиться в компетентности рассказчиков. Но давайте отдадим себе отчет в том, что речь идет вовсе не об этом.
Важно, как мне кажется, понимать, что даже добровольное преподавание в наших школах «Основ православной культуры» обернется идентификацией детей не только по религиозному, но и по национальному признаку. Мы же представляем себе, как среднестатистическая учительница Мария Ивановна станет объяснять классу, почему Роза Шнеерсон и Ваха Арсанов не идут на следующий урок. А что в этой ситуации будут чувствовать Роза с Вахой? Они будут чувствовать себя несчастными изгоями, которые родились в каких-то неполноценных ущербных семьях. Но проблема, отнюдь, не только в техническом воплощении этого замысла.   
По сути, сегодня РПЦ заявило претензии на формирование у подрастающего поколения нравственных ориентиров на основе определенных духовных ценностей. Так вот лично я совершенно не готов делегировать нашей церкви права на духовное воспитание моего сына. По одной простой причине – потому что я не могу признать общественный институт под названием РПЦ достойным этой миссии.
Разумеется, в рамках данной заметки невозможно осуществить сколько-нибудь глубокий анализ деятельности РПЦ за последнее время. Да я и не возьму на себя такой смелости. Однако даже поверхностного взгляда на деятельность этой организации достаточно, чтобы понять – в сегодняшней России, в которой церковь формально отделена от государства, происходит постепенное оцерковление институтов государственной власти и огосударствление самой церкви. Это обоюдное инкорпорирование ведет к тому, что они начинают действовать в унисон, формировать фактически согласованную повестку дня для нашей страны и формулировать совместные идеологические доктрины. Таким образом, и государство, и церковь решают свои собственные прикладные задачи. За доказательствами далеко ходить не надо — я не знаю ни одного сколько-нибудь актуального и острого для сегодняшней России общественного вопроса, по которому РПЦ заняла бы принципиальную позицию, идущую вразрез с позицией власти.
В ответ на подобного рода претензии наши уважаемые иерархи обычно говорят о невозможности вмешательства в «мирские» дела…
Ну да…Ну да… Беспошлинный ввоз сигарет и водки это, конечно, не «мирские» дела. Другое дело – сворачивание демократических процессов, отсутствие свободы слова, гонения на независимые общественные организации и т.д.         
Так вот у меня есть большие сомнения по поводу того, что деятельность РПЦ может характеризоваться как пример истинного пастырского служения и ведется действительно в интересах подавляющего большинства верующих в России. Но это, в конце концов, дело самих верующих. Я же только хочу, чтобы в нашей стране церковь была отделена от меня. Ну и, разумеется, от моего сына.

"Золотая" пыль патриарха

Патриарх Кирилл уже в ближайшее время может значительно улучшить свои жилищные условия. Его представители сумели добиться наложения ареста на квартиру в престижном "Доме на набережной", которая принадлежит врачу-кардиохирургу, бывшему министру здравоохранения Юрию Шевченко, и располагается по соседству с жилищем патриарха Кирилла (Владимира Гундяева). Суд решил, что именно ценой собственных апартаментов Шевченко может возместить непоправимый урон, нанесенный имуществу Гундяева. Мебель и книги патриарха оказались покрыты слоем пыли, которая, как посчитали служители Фемиды, прилетела из квартиры экс-министра. При подсчете гигантской суммы ущерба учитывались даже наночастицы, обнаруженные в жилище Гундяева.

Квартира для патриарха

Как рассказали "Росбалту" представители Юрия Шевченко, эта история началась еще в 2010 году. Тогда семья Шевченко приобрела квартиру в доме 2 по улице Серафимовича ("Дом на набережной") для дочери Ксении и ее четверых детей. Весной 2010 года в апартаментах начался ремонт, который в октябре прервала весьма представительная делегация. Неожиданно в помещение ворвались руководители управы района Якиманка, представители мэрии, сотрудники правоохранительных органов и даже один депутат Госдумы. Рабочих чуть ли не под конвоем отвели в квартиру этажом выше, где их поджидала некая Лидия Леонова. Там строителям указали… на пыль, после чего доставили в отделение милиции. Впрочем, из-за чего поднялся такой переполох, выяснилось довольно быстро.

Пыль появилась в пятикомнатных апартаментах площадью 144,8 кв. м, которые принадлежат Владимиру Михайловичу Гундяеву. Это мирское имя патриарха Московского и Всея Руси. А Лидия Леонова — верная соратница Кирилла, которая много лет сопровождает его по жизни (по данным СМИ, Леонова — сестра Гундяева). И прописана  в одной с патриархом квартире на улице Серафимовича. "Юрий Леонидович Шевченко не хотел конфликта с патриархом Кириллом, которого знает много лет, — отметили собеседники агентства "Росбалт". — Когда он приобретал квартиру, то даже не подозревал, кто его сосед сверху. Шевченко был готов без всякого выяснения происхождения пыли возместить ущерб, но никакого диалога наладить не получилось".

По словам представителей Шевченко, вскоре после случившегося с бывшим министром связался депутат. Он предложил себя в качестве посредника в улаживании возникшего конфликта с Гундяевым. Суть предложения заключалась в дарении патриарху квартиры, а его представителю – 500 тыс. евро. Шевченко счел такие требования чрезмерными. Его оппоненты пообещали, что все равно своего добьются. "Мы не знаем, был ли в курсе сам патриарх об этих переговорах, или имело место нечто другое", — заявили "Росбалту" представители Шевченко.

Вскоре в Замоскворецкий суд бы подан иск к Шевченко на сумму в 26 млн рублей, которая потом была снижена до 20 млн рублей. Леонова утверждала, что строительная пыль оказалась буквально на всех предметах в квартире патриарха, в результате мебель, ковры и шторы пришли в полную негодность. Столь внушительная сумма включала в себя следующие пункты: перевозка предметов из квартиры Гундяева и обратно – 376 тыс рублей, ремонт квартиры -7,3 млн рублей, аренда аналогичной жилплощади на время ремонта – 2,1 млн рублей,  испорченная мебель и предметы интерьера – 2,6 млн рублей, спецочистка 970 книг – 6,3 млн рублей, уборка имущества -151 тыс. рублей.

В качестве объяснения того, почему все предметы на время ремонта пришлось вывезти из квартиры, истцы привели весьма впечатляющие доводы. Не зная обстоятельств дела, можно было подумать, будто жилище Гундяева оказалась по соседству с АЭС в Фукусиме, когда там произошла катастрофа. Леонова приложила к иску заключение специалистов из института имени Н.С. Курнакова, обнаруживших в пыли некие наночастицы, "которые при возможном длительном контакте с человеком могут оказывать негативное воздействие на здоровье человека, вызывая заболевания, в том числе и онкологические".

"Вменяемые суммы ничем толком подтверждены не были, — отмечают представители Шевченко. – У Леоновой отсутствовали чеки или другие товарные документы. Более того, она не представила ни одного документа, что вообще имеет отношение ко всем этим якобы испорченным предметам. Леонова просто прописана в данной квартире, а принадлежит она Гундяеву, который никаких доверенностей представлять его интересы в суде ни Леоновой, ни ее адвокату не выдавал. Патриарх вообще не подписал ни одного документа, связанного с данным разбирательством. С таким же успехом Леонова может подать иск о возмещении ей ущерба за пыль на Спасской башне Кремля. Ну а история с наночастицами не выдерживает никакой критики. Мало того, что сами исследования весьма спорные, так еще и нет никаких доказательств связи появления наночастиц в квартире Гундяева с ремонтом в квартире Шевченко". Начался суд с неизвестным истцом и его неизвестным адвокатом (без официального подтверждения полномочий).

Однако Замоскворецкий суд удовлетворил иск Леоновой в полном объеме, обязав Шевченко выплатить 20 млн рублей. Данное решение было оспорено в Мосгорсуде. В кассационной жалобе представители Шевченко подняли весьма болезненную для патриарха тему: "Специфика данного дела заключается в том, что не привлеченный к участию в деле собственник квартиры В. М. Гундяев, будучи Святейшим Патриархом Московским и всея Руси и одновременно монахом, по Уставу Василия Великого, в соответствии с 6-м правилом Двухкратного Собора и Уставом РПЦ не вправе владеть какой-либо собственностью… Суд первой инстанции был обязан выяснить правомерность обращения с иском Л. М. Леоновой". Проще говоря, адвокаты утверждают, что сам патриарх, в силу вышеперечисленных обстоятельств, подобный иск подавать бы не стал. А Леонова не предъявила никаких подтверждений своих прав требовать столь крупную сумму в интересах собственника квартиры Гундяева.

Мосгорсуд не стал вдаваться в такие нюансы и в феврале 2012 года оставил решение Замоскворецкого суда в силе. Более того, Леонова потребовала, чтобы в обеспечение ее иска был наложен арест на две квартиры в "Доме на набережной": на принадлежащую супруге Юрия Шевченко и ту, которую приобрел он сам, а потом подарил дочери Ксении. Представители патриарха сочли, что расходы по уборке пыли в его апартаментах, в том числе не отображенные в иске, стоят столько же, сколько две квартиры в одном из самых дорогих домов столицы. Замоскворецкий суд в данном вопросе нашел силы удовлетворить запросы представителей патриарха не полностью. Арест был наложен только на квартиру Ксении. При этом ее оценили всего в 15 млн рублей, тогда как рыночная стоимость подобных апартаментов в "Доме на набережной" составляет около 50 млн рублей.

"Получается, что даже если семья Шевченко согласится расстаться с квартирой, он все равно останется должен еще более 4 млн рублей, — отмечают представители бывшего министра. — Впрочем, по нашей информации, даже 20-ю миллионами рублей Леонова ограничиваться не собирается и готовит к Юрий Леонидовичу новые иски на столь же крупные суммы. Что, впрочем, не удивительно, поскольку первый суд они выиграли с необычайной легкостью и высказывают намерения добиваться ареста и второй квартиры в "Доме на набережной".

Адвокаты Шевченко сейчас готовятся обжаловать решение Мосгорсуда в Верховном суде. Среди ранее перечисленных доводов они приводят в жалобе и новый. Защитники указывают, что во время слушаний по иску Леоновой у ее адвоката Елены Забраловой была просроченная доверенность. "У Забралавой не было никаких юридических оснований участвовать в этом деле, — отмечают представители Шевченко. — Официально она, как выяснилось, была на слушаниях посторонним человеком, не связанным договорами ни с истцами, ни с ответчиками. Соответственно, все решения, принятые с участием Забралавой, должны быть отменены".

Одновременно адвокаты Шевченко подали в Замоскворецкий суд иск и к самому Владимиру Гундяеву о "необоснованном обогащении". Поскольку было принято решение взыскать с Шевченко 2,6 млн рублей за испорченную мебель из квартиры патриарха, то, согласно российскому законодательству, все пришедшие в негодность предметы должны быть переданы ответчику, то есть бывшему министру. Иначе получится, что истец получит и мебель, и полную ее стоимость, что расценивается как неосновательное обогащение. Адвокаты Шевченко требуют от патриарха отдать 13 стульев, два дивана, кресло и три ковра.

Также Следственное управление по ЦАО СК РФ начало доследственную проверку по факту незаконного проникновения в жилище Юрия Шевченко. Так адвокаты бывшего министра расценивают ситуацию, когда в октябре 2010 года в квартиру, когда там отсутствовали хозяева, ворвались представители различных ведомств.

История о пыли в апартаментах Владимира Гундяева обещает быть долгой, она охватывает все больше разных инстанций. Впрочем, как выяснил "Росбалт", у нее есть и "второе дно". Определенные недопонимания между Юрием Шевченко и патриархом возникли еще в 2008 году, когда представители последнего попросили бывшего министра подписать покаянное письмо.

Покаянное письмо

Профессор, хирург с мировым именем Юрий Шевченко занимал пост министра здравоохранения с 1999 года по 2004 год. Тогда же он стал поддерживать дружеские отношения с патриархом Алексеем II. С благословения Алексия II Юрием Шевченко были основаны медицинский Пироговский центр, Центр грудной и сердечнососудистой хирургии Святого Георгия Победоносца, который патриарх освящал лично.

По благословению Алексия II Шевченко окончил в Ташкенте духовную семинарию, после чего был рукоположен в сан священника в Украинской Православной Церкви. У него сложились дружеские отношения с Блаженнейшим Украины Владимиром.

В 2008 году Алексий II умер, а патриархом стал Кирилл. По словам родственников Юрия Шевченко, вскоре после этого к нему обратились представители Московской епархии с рекомендацией подписать покаянное письмо Кириллу за то, что рукоположился без его ведома. Шевченко делать этого не стал, так как по канонам нарушений не было. По словам близких врача, в РПЦ тесные отношения между Шевченко и патриархом Владимиром вызывали нескрываемое раздражение. Под редакцией Юрия Шевченко издана книга о святителе Архиепископе Луке – хирурге Воино-Ясенецком, которая была переведена на многие языки мира. За это издание священник Георгий (Ю. Шевченко) был награжден орденом предстоятеля Греческой Православной Церкви. Шевченко готовился передать Московской патриархии сформированный по крупицам собор из полутысячи редчайших мощей и реликвий христианской веры. "Дар не был принят, все попытки узнать личную позицию по данной ситуации в РПЦ натыкались на полное непонимание", — рассказали "Росбалту" близкие Юрия Шевченко.

На фоне подобных событий и произошла история с появлением пыли в квартире Владимира Гундяева. "В данной ситуации тоже делались попытки побеседовать с самим патриархом, но безуспешно, — отмечают близкие Шевченко. — Близкие к РПЦ люди объяснили сумму иска и желание отобрать квартиры в "Доме на набережной" просто: так надо".

"Юрий Леонидович — человек весьма далекий от подобных дрязг. Он до сих пор остается практикующим хирургом, признан и чтим элитой мировой кардиохирургии, много оперирует в стране и за рубежом (на его счету более 5 тыс. различных операций, сотни научных трудов и открытий, прославивших российскую науку, тысячи спасенных жизней, в том числе воинов-афганцев и солдат, пострадавших во время боевых действий в Чечне). Он  полностью погружен в медицину, при этом ведет священническую деятельность в Национальном медико-хирургическом Пироговском центре, где выстроил Храм Святого Николая Чудотворца, — отмечают близкие Шевченко. — Сейчас он тяжело болен (у него выявили онкологическое заболевание), и единственное, чего хочет, чтобы суд был справедливым и смотрел на суть дела, а не на то, кем являются представители истца. И искренне переживает за возможно новый криминальный прецедент в стране, который завтра может затронуть любого гражданина".

Михаил Черняк